Посвящение аутсайдерам
***
Быть странником - чудное
ремесло.
О многом не приходится жалеть,
Собою пополняя их число,
Умея только странствовать и петь.
Когда поймешь, что ритм твоих стихов
Срастается с движением колес,
А все богатство - пара медяков,
А все, чему учили - не всерьез,
И вот, вдохнув бензиновый угар,
Собой свою дорогу ощутив,
Увидишь, изумляясь, что не стар,
Что, несмотря на все, пока что жив,
Что суждено, и - как ты ни крути -
К знакомому порогу не
свернуть,
Пока - по окончании пути -
Не возвратишься сразу ко всему.
***
Посмотри,
как немного успели:
Пол-странички - на смех голубям.
Во дворе качнутся качели -
без меня, без тебя.
Отошедшее без покаянья
Время игр и первых потерь
Уважать обучало страданье,
Грусть и смерть.
"Что с вас взять? Вы еще молодые!.."
Что с нас взять?
Верим - стать не успеем седыми -
Что ж, молчать?
Пол-странички успели, а завтра
Из нее
Кто-то сделает голубя - странно?
Мол, старье!
И качается на качелях
Новый век...
Пол-странички всего и успели -
Чистый смех.
Пол-странички всего и успели -
Ч и с т ы й смех.
Мы слезами платили - не кровью,
Но зато
После был пистолет в изголовье:
Платит кто?!
Но однажды, лишь тронешь ворота
В эти дни -
На качелях качается кто-то:
Оглянись!!
***
Возвращение
Вхожу сюда,
когда сгуститься темнота,
И звук шагов под аркою не гулок.
Нужна мне темнота, хоть совесть и чиста:
Почти чиста - как в дождик переулок.
я сумерки прошу укрыть от перемен,
Которые, быть может, сотворились...
Опять хочу войти в дыханье этих стен:
Укройте мелочь - как, договорились?
Неузнанный хочу пройти, как и тогда,
вдыхая ночь, налитую до края,
И что такое: страх, сомнения, беда -
Не думаю, не ведаю, не знаю.
Не лица - силуэты; точки папирос
Как будто маяки, и на мгновенье
Я снова стану тем, кто здесь когда-то рос:
Не торопитесь, капельку терпенья:
Неузнанным иду, как будто бы родной,
Чужим я стану лишь через минуту;
И нету ничего, что стало между мной
И мною прежним. "Не было?" - "Как будто."
Укрытый пылью иль окрещенный дождем,
Как странствующий музыкант на сцену,
Я выйду на проспект, заполненный огнем:
Негреющим, слепым, люминесцентным.
Неузнанным иду вдоль стендов и витрин,
Вслед смотрят манекены с осужденьем...
И среди них меня найдешь лишь ты один:
Ну что, старик, пожалуй, с днем рожденья...
***
За окном
день за днем, год за годом - идут поезда,
И уже не помыслить
без стука колес
тишины.
Заливает полкомнаты
сказкой январского льда
Станционный прожектор - бессменным дублером луны.
Здесь легко перепутать
часы,
дни недели и век,
И так просто остаться
и носом прижаться к стеклу,
И беспечно оплакивать тающий мартовский снег,
По-мальчишески веря, что все это - просто к теплу.
И придумывать сны,
будто мы обманули часы,
Будто время согласно столетья торчать у двери.
Но пора уходить.
В отдаленьи
залаяли псы,
И пробилась сквозь ночь
кровяная
полоска зари.
***
Нами
проигран восход, и нельзя отыграться.
Нечего делать: закон - ни о чем не жалеть.
Ночь ан исходе, а значит, пора собираться,
Надо, хотя бы в конце
нам достанется смерть.
Нами проигран восход, и закат не отыгран.
Небо залило сомненье: к чему же спешим?
Нам не увидеть, чего ради путь нами выбран,
Хоть до рассвета - восемь секунд с небольшим...
Нами проигран восход. Для себя - но и только!
Раз уж нельзя ни о ком -
ни о чем! -
не жалеть!
Звездное небо постелено, спите спокойно.
Утро идет.
Нам на него не успеть.
Но уходя в никуда, под метели и скрипки,
Вспомнив друзей, кратко хлопок рванув на груди,
С лиц не стираем ни пота, ни слез, ни улыбки,
Помня, что было
и зная, что ждет впереди.
***
Потонули в любви мои братья по духу и прозе, из которых
рождались стихи на нездешнем морозе, короли афоризмов, джазовые
аристократы, для которых я, кажется, так и не стал младшим
братом.
Чья-то кровь с молоком еще бродит у царственной бронзы по
фольклорным названьям кофеен, харчевен, и - снов. Я - ничей. Я -
случайный снежок, уцелевший под солнцем, позабывший значенье Бог
весть где затверженных слов.
Поднимались стволы. В перекрестьях - и сердце, и струны. И
мелькали в досье Кришна, Beatles, и
даже Иисус. И тянуло коричневым тленом вдоль улиц неюных, и,
сжимая гитару, я думал, что скоро проснусь. Уцелевшие руки - в
исколотых, сросшихся венах - наливались теплом, покидали колючие
стены; безымянные пальцы вплелись в золотые объятья, и сквозь
грустный туман - улыбались мне старшие братья.
А потом - наши песни играл королевский оркестр. Лишь тому, за
что жили мы, в них не оставили места. Снова золото было: во рту,
на ушах и в карманах. Позже тех златоустов я видел среди
наркоманов. Я бегу, я стараюсь услышать обрывки мелодий, запах
нашей весны среди лихо звучащих пародий, все пытаюсь словить
недозволенный кайф ностальгии: у божественной бронзы и лица и
песни - другие...
Я и сам потонул - открывающий многие двери - в невозможной
любви, или в том, чему больше не верю, в одиночестве или безумьи
отчаянья певших.
Но не стоит жалеть. Это - просто судьба уцелевших.
***
"Я
озвучивал тех,
чьи старанья остались за кадром..."
А.Мирзоян
"Есть преступники, которые желали странного"
А. и Б. Стругацкие
Я
стараюсь для тех, чье усердье почти незаметно,
|
